Клинки максаров - Страница 85

Несмотря на холод, царивший в мертвецкой, лед уже таял на лице хозяина цитадели, и казалось, что несгибаемый максар плачет.

— Пустое. Если выход действительно существует, он никогда не укажет его нам. Какой ему от этого прок? Ведь, уходя, мы все равно не захватим его с собой, и Стардах это отлично понимает. Я могу, конечно, пообещать ему жизнь, но никогда не выполню своего обещания, потому что безумием было бы выпускать на волю собственную смерть.

— Значит — все? — Холод, проникший во все его клетки, уже был холодом смерти.

— Наверное, — голос Надежды был убийственно спокоен. — Первым умрешь ты, затем я. Стардах, думаю, немного переживет нас. Возможно, он даже сможет перегрызть свои лапы и уйдет отсюда живым. Но нам это уже будет безразлично.

— Ты лжешь! Это неправда! — заорал вдруг Артем. — Мать, носящая в своем чреве ребенка, не должна говорить так! Зачем ты издеваешься надо мной!

— Молчи, — она повела на него пустым равнодушным взором. — Молчи. Так и быть. Я сделаю для ребенка то, что никогда бы не сделала для себя. Молчи и не мешай.

Надежда подошла почти вплотную к двери. Голова ее была опущена, руки расслабленно висели вдоль тела, но тем не менее во всей фигуре ощущалось огромное внутреннее напряжение. Несомненно, она что-то задумала и вот-вот должна была приступить к выполнению своего плана.

А затем Надежда пошла — пошла, ни на йоту не продвинувшись вперед. Это была ходьба на месте, впрочем, полностью сохранявшая иллюзию целеустремленного и осознанного движения. Вскоре характер шагов изменился. Теперь она как бы ставила ноги на что-то, расположенное ниже уровня пола.

Да она же спускается, догадался Артем. Спускается вниз по винтовой лестнице!

Пятьдесят полуприседающих осторожных шагов по кругу и снова — вдаль. Поворот налево. Потом направо. Полчаса энергичного притопывания. И снова спуск, но уже куда более долгий.

Надежда снова шла подземным путем, тщательно имитируя каждый шаг, повторяя каждый поворот и каждый спуск, а где-то по реальным галереям и реальным лестницам двигался кто-то другой, безошибочно направляемый ее волей и памятью.

Несомненно, этим другим мог быть только Яшт.

Путь ему предстоял нелегкий — по враждебному и неведомому лабиринту, через залы, где на качающихся рамах гнили человеческие останки и где рыскали обезъяноподобные уроды, сквозь пугающий мрак и сквозь свет, еще более кошмарный, чем мрак. Дело осложнялось еще и тем, что Стардах не замедлил включиться в эту жуткую игру. Сознание мальчишки двоилось и троилось, ведь сразу два чужих могучих разума выбрали его неокрепшую душу ареной для схватки — одна звала вперед, заставляя забыть об опасности и самосохранении, другая гнала назад, внушая самые кошмарные видения. Силы, перед каждой из которых в отдельности не смог бы устоять ни один человек, буквально разрывали юного жестянщика, но тем не менее он продолжал свой путь, ибо сила любви и веры одолевала в нем силу страха.

Помимо воли рука Артема коснулась пояса, где хранился подарок Генобры. «Надо убить его, — подумал он о Стардахе. — Засуну яд прямо ему в пасть. Пусть при этом он откусит мне пальцы. Но смогу ли я убить скованного по рукам и ногам пленника, даже если это будет сам Сатана?»

Вдруг Надежда застыла и вытянула обе руки вперед. Словно актер в пантомиме, она навалилась всем телом на какую-то невидимую преграду. Раздался протяжный скрежет, и дверь начала понемногу приоткрываться. Артем кинулся к ней и, едва только его пальцы смогли проникнуть в образовавшуюся щель, изо всей силы потянул железную створку на себя. Пахнуло затхлым теплом, и в следующее мгновение он увидел перед собой Яшта, — вернее, нечто внешне напоминающее собой прежнего Яшта, но на самом деле имеющее с живым человеком куда более отдаленное сходство, чем разбросанные поблизости окоченевшие трупы.

Психика жестянщика явно не выдержала обрушившихся на нее испытаний, но, тем не менее, он дошел, вернее — его довели.

Едва только они, преследуемые проклятиями Стардаха, покинули мертвецкую, как Надежда зашаталась и неминуемо рухнула бы на пол, не успей Артем вовремя подхватить ее. Тащить на себе сразу двоих он не мог и поэтому приковал впавшего в прострацию Яшта к первой попавшейся раме. Это лишало Стардаха власти если не над душой, то по крайней мере над телом жестянщика.

Надежду он заволок в какую-то каморку, где пахло не бойней, а осенней степью, и где пол покрывала не кровавая грязь, а охапки сушеных трав. Она пребывала в ясном сознании, однако у Артема создалось впечатление, что ее прежде неисчерпаемые силы дошли до предела. Ободранная ладонь продолжала сочиться кровью, что было весьма нехарактерно для максаров, куда более живучих, чем кошки. Взгляд потух, а на бледной коже проступил лихорадочный румянец. Объяснение здесь могло быть только одно: развивающийся плод отнимал у Надежды чересчур много энергии. Будущий Губитель Максаров буквально сжигал тело своей матери изнутри.

После схватки в мертвецкой ситуация кардинально изменилась, и ее следовало тщательно обсудить, однако Надежда смогла говорить лишь несколько часов спустя. По ее соображениям, приближающиеся роды обещали быть тяжелыми, и поэтому она решила дождаться их в этом подземелье, благо недостатка в пище, воде и всевозможных снадобьях здесь не ощущалось. О Калеке не было сказано ни слова — оба они понимали, что их товарищ был заранее обречен на смерть вне зависимости от исхода схватки со Стардахом. Иллабран Верзила сознательно пошел на самоубийственный размен.